75 лет Великой Победе. Поэт Сооронбай Жусуев

Агентство АКИpress в своей рубрике "Подвиг моего деда" рассказывает о ваших близких, воевавших в Великой Отечественной войне.
Султан Усувалиев рассказал о своем дедушке Сооронбае Жусуеве:
Ветеран - это нечто абстрактное. До войны ветеранов нет. А после они становятся живым доказательством, что война была, что была смерть. Их поздравляют в школах. Их показывают по телевизору, все меньше. Они где-то там, по ту сторону истории. До поры до времени ты просто внук своего деда: разве он для тебя ветеран войны? "Великая Отечественная" - что значат эти слова? История когда-то говорила громко, потом стала шептать, теперь слышен гул голосов: и каждое поколение кричит вслед другому: "Миф!"
В "Военной тайне" Гайдара есть сцена: шестилетний Алька спрашивает у отца, много ли раз он прыгал с парашютом на войне.
"- Нет, Алька, я ни одного раза. Да у нас и война не такая была - без парашютов.
- А у нас какая будет?
- А у вас, может быть, уж никакой войны не будет.
- А если?
- Ну, тогда вырастешь - сам увидишь".
Повесть была написана в 1934-м.
Аташка (так мы называли его дома, по-кыргызски "ата" - дед, отец) никогда не говорил о войне. О той самой войне напоминало 9 Мая, когда в специально сшитом парадном костюме, с медалями на груди, в фуражке дед уезжал в школы, в Генштаб, где собирали наших ветеранов, на другие мероприятия. Помню, как на троллейбусе №4 мы поехали в детскую библиотеку на улице Шевченко. Дети смотрели - на кого? - на пожилого человека? на ветерана? на писателя? Есть много интервью с ним о войне. Есть его документальная повесть "Во имя жизни", есть глава о войне в книге М.Апышева. Есть стихотворения. Он много выступал: сам, с боевыми товарищами. Значит, говорил. Но почему не в семье? Значит, было такое, о чем нельзя было говорить. История ВОВ имеет официальную, точнее, публичную часть. А есть другая, личная, сложная, в которой сплетены радость и горе. И смерть, верная спутница войны.
Аташка хотел на фронт. Ему тогда было 16, поэтому его не взяли. Взяли в 18. И с Осу Беккулаевым они отправились в районный военный комиссариат в Кара-Кульдже. Пешком, 120 км. И пешим же ходом дальше до Карасу, откуда поездом в Алма-Ату. Это известно. Но мне хочется представить, как они идут вместе, что видят, о чем думают: земляки, односельчане, ровесники. Осу и Сооронбай. Что дали им в дорогу? Какие слова сказали на прощание? Что почувствовал, когда впервые увидел железную дорогу? Алма-Ата была первым крупным городом, который они увидели. Даже Ош аташка посетил только в 1946-м. Будущего нет, мемуары напишут потом, все сгладит память, только не привал в Бозтектире (на пути в Карасу), где на одном из красных валунов дед написал мелом:
Среди народа вместе росли
Мы, двое молодых, с добрыми помыслами.
На поле брани мы отправились,
Вернемся ли - судьбе лишь то известно.
Это была весна 1943-го. Но что было в 1941-м? Аташка рассказывал, что был у них сельский магазин, который он сравнивал с культурным центром: все там собирались, обменивались новостями. Там он и услышал о начале войны. "Но мы не понимали суть войны, - говорил аташка. - И думали, что воюют где-то там, что война нас не коснется. Но через полгода началась мобилизация. А еще через полгода стали приходить "кара кагаз" - похоронки".
Рано или поздно война касается всех. Разная война: сколько было версий! Например, киноверсия "Падение Берлина" Чиуарели, в финале которой Сталин в белом кителе на белоснежном самолете прилетал в Берлин (!). Или эпопея "Освобождение" (как краткий курс ВКП(б)). Другой полюс - "Они сражались за Родину". Полюсов было много. Тот же Астафьев, фронтовик, рассказывал, что даже один конкретный бой вспоминали по-разному, куда уж до взгляда на всю войну. И все же каждый выбирал. Дед выбирал Твардовского, Симонова, Быкова. Полагал, что нельзя вынимать из истории фигуру Сталина. Его задело, например, когда на 65-летие Победы в своей речи Медведев (тогда президент России) ни разу не упомянул Сталина.
Все люди, прошедшие войну, в каком-то смысле остались на ней. Во снах ли, в памяти. На войне прошла их молодость. Как стремительно они взрослели: от боя к бою проносились секунды-тысячелетия. Казалось бы, над нами то же небо. Но было другое время, другой ритм жизни. Сегодня ты жив. Скорее всего, ты устал и спишь. Что видишь ты во сне? И те же закаты. Цвета крови. "Мое детство и юность прошли в местах, которые оказались мало затронуты прямыми воздействиями так называемых боевых операций, а именно в северных предгорьях Альп, - писал В.Зебальд. - В конце войны мне как раз исполнился год, и я, конечно, не мог сохранить в памяти впечатления, опирающиеся на реальные события времен разрушения. И все-таки по сей день, когда я вижу фотографии или смотрю документальные фильмы военных лет, мне кажется, будто я, так сказать, родом из этой войны и будто оттуда, из этих не пережитых мною кошмаров, на меня падает тень, из которой мне никогда вообще не выбраться". Это писал человек, который не видел войны, но только ее последствия. Что говорить о тех, кто воевал?
Одно дело быть молодым и смотреть вперед. Другое - назад, вспоминая. Часто я целовал аташке руку. Теперь думаю: руки, что писали и печатали всю жизнь стихотворения и поэмы, неужели они воевали? "Мне сила Праведной руки / Отчизною дана", - писал поэт-фронтовик С.Феоктистов. В 1943-м аташка написал первое стихотворение - и оно было опубликовано в "Советтик Кыргызстан" в том же году в 12-м номере. К письму Джоомарта Боконбаева (он был для него авторитетом), главного редактора издания, пришедшему по полевой почте, он относился как к реликвии. Чтобы не потерять его, он держал его в вещмешке. В феврале 1944-го во время крупного сражения возле железнодорожной станции Насва, оставив вещмешок в окопе, они с Осу Беккулуевым (попали в одну дивизию) ушли восстанавливать связь. Чудом уцелели при взрыве мины. Когда вернулись, старший лейтенант Гончаров сказал им, что снаряд попал прямо в окоп Джусуева. Вещмешок был разнесен в клочья. Для аташки это было горе. "Будь доволен, что остался жив", - сказал тогда Осу. Крещение кровью, крещение поэзией. У каждого в жизни случается дебют, у деда он случился на войне. Он шел по фронтовой дороге: через реки Ловать и Даугава, города Холм, Насва, Рига, Резекне, Мадона, Огре, Добела, Ауце, а также множества других населенных пунктов. День Победы он встретил в латышском городе Салдус. Больше всего гордился медалью "За отвагу". Он получил ее 14 ноября 1944 года.
Помню 9 мая 2015 года - 70 лет Победе - центральная площадь Бишкека. Я сопровождал аташку. Мы проехали по площади на военном уазике (колонну возглавили ветераны, за ними поехала колонна машин, которая тянулась по словам командира от площади до ул. Правды). Шел дождь. Я накрыл деда и рядом сидящего ветерана плащ-палатками. Сидел между ними и держал зонтик. Когда мы ехали, все кричали "Ура!", махали ручками, улыбались, несмотря на уже проливной дождь. А малыши смотрели на меня с удивлением, мол, что этот молодой парень делает в машине, он тоже воевал?.. Много чего было... "Просто дата в календаре, - ворчал я, - просто дата в календаре... Где уже эта война? Ведь не мы ее свидетели... Остались одни архивы". Но как только колонна тронулась, и по обеим сторонам дороги потянулись люди, приветствующие наших дедов, эта крамольная мысль рассеялась. И уже в палатках, где ветеранам выдавались походные гречка и водка, каждого я поздравлял с этим днем и был счастлив пожать ему руку. "Спасибо", "спасибо". Так застенчиво, так неуклюже. Эхо истории. И живые люди. С крепким рукопожатием!.. Братишка Самат, промокший до нитки как и я, ел гречку и согревался рядом с аташкой. Рядом сидел ветеран, русский старик, веселый. "А танцы-то будут, девочки?" - спросил он девушек в форме, которые приносили гречку (парни же наливали водку). Другой старик (вся грудь в орденах) громко сказал соседу: "А мне - 94!" Девяносто четыре... Старик в колпаке (тоже с орденами) прямо передо мной долго держал пластиковый стакан с водкой, а потом сказал на кыргызском: "Нет, не дай Бог... у вас войны не будет". Потом посмотрел на женщину рядом и ждал, пока она не выпьет. Та опрокинула стакан. "Годишься!" - улыбнулся старик и опрокинул свой. Я взял зонт и вышел покурить. Потом вспомнил, что зонт и не нужен - вся одежда прилипала к телу. Вокруг ходили люди. Ветеранам дарили пакеты. Кто-то запел. "Такое больше не повторится, - сказал я себе. - Такое больше не повторится".
2016
***
Когда, любуясь спелою рябиной,
Я прохожу над горною ложбиной,
Прошу: не говори, что я устану,
Споткнусь о камень, от тебя отстану,
Я - человек, прошедший сквозь войну.
Когда иду над пропастью, по краю,
И краски гор родных в себя вбираю,
Не думай, будто я напрасно маюсь,
Что блекнет на лице моем румянец,
Я - человек, прошедший сквозь войну.
Когда брожу я по тропинкам мглистым,
И слышу шепот звезд и шелест листьев,
Не пожимай растеряно плечами:
С чего, мол, он опять не спит ночами...
Я - человек, прошедший сквозь войну.
Когда сижу я вместе с чабанами,
И полночь гулкая висит над нами,
И свет костра огромен, будто чудо,
Не бойся, что меня возьмет простуда!
Я - человек, прошедший сквозь войну.
Стихотворение Сооронбая Жусуева в переводе Роберта Рождественского