Нуржамал Тешебаева: Ошибки были из–за нехватки знаний

Вторая волна коронавирусной инфекции накрыла страну. Учли ли медики и организаторы здравоохранения ошибки во время предыдущей? Насколько в регионах готовы к удару второй? На эти и другие вопросы отвечает главный врач Токтогульской территориальной больницы Нуржамал Тешебаева.
Сколько лет вы в профессии и случалось ли раньше переживать что–то подобное?
- В профессии я уже тридцать семь лет, но ничего подобного ранее с нами не происходило. Бывают, конечно, форс–мажорные обстоятельства, так как больница расположена на стратегической трассе Бишкек - Ош - Бишкек, и часто случаются аварии, сходят лавины и т.п., но в таком чрезвычайном положении никогда не оказывались. Мы прогнозировали ситуацию с проникновением COVID в наш регион по количеству населения, но не могли до конца знать, сколько к нам поступит больных.
Наша больница рассчитана на 186 коек, которые обслуживают 240 сотрудников. На периферии еще есть три участковые больницы, но территориальная больница обязана принимать всех больных из своего региона.
А когда к вам поступил первый пациент с COVID–19?
- Из местных у нас заболевших не было. Это был реанимационный пациент из приезжих, он задыхался, это было в конце июня, когда Бишкек уже горел от количества заболевших.
Ранее мы не сталкивались с ковидными больными, поэтому не имели такую настороженность. Знали, конечно, что падает сатурация, человек задыхается и т.п. Но это могут быть и сердечно–сосудистые, и легочные симптомы. Наш терапевт осмотрела больного, потом мы сделали рентген и увидели совершенно другую картину.
Первые чувства, которые испытали вы и сотрудники, когда появилось подозрение на COVID у пациента?
- Мы вообще, если честно, не думали о себе, а делали все возможное, чтобы улучшить состояние больного, вокруг которого крутилось сразу несколько врачей - терапевт, реаниматолог и другие. Потом сделали два теста на COVID, которые вышли положительными. После проведенного анамнеза выяснили, что пациент наш живет и работает в Бишкеке, а в наши края приезжал к родственникам.
Для собственной безопасности мы, конечно, были в СИЗах, потому что ранее, еще в марте, проходили обучение, как диагностировать заболевание, какие нужно брать анализы, по разным клиническим протоколам, как защитить себя, но тем не менее некоторые из нас заболели.
Когда мы уже поняли, что перед нами ковидный больной, то, поверьте, не о своей безопасности думали, а о том, как помочь пациенту. Вот это чувство преобладает у людей нашей профессии.
В таком случае можно ли винить медиков в том, что у них поначалу не было навыков и эпидемиологической настороженности в отношении пациентов с ковидом?
- Я бы не стала винить своих коллег, потому что мы никогда ранее не видели таких больных. По клинике это напоминает обычную ОРВИ или пневмонию.
Сколько всего ваших сотрудников заразилось COVID?
- По–моему мнению, не так много: трое вернувшихся из отпуска и шесть человек контактных, среди которых были наш терапевт, районный координатор, директор санэпидслужбы и я сама.
Какие извлекли уроки?
- Можно сказать, что у нас была стопроцентная готовность. Мы запаслись СИЗами, обучили персонал, подготовили специализированное отделение на 50 коек, терапевтическое отделение для больных с пневмонией. Но мне думается, что при диагностике и лечении первого больного мы все–таки совершили ошибки и получили первых зараженных из персонала, хотя до нас этого пациента осматривали медики на амбулаторном уровне, но они не заболели.
Мне думается, что в первую очередь нам нужно было более тщательно готовить врачей именно по COVID, потому что нам не хватало знаний. Эта коварная болезнь затрагивает все органы, а потому и подход к ее распознаванию и лечению должен быть разносторонним.
В вашей больнице есть все специалисты?
- Это наша самая большая проблема. У нас не хватает врачей, фельдшеров, реаниматологов и инфекционистов. О пульмонологе мы даже и не мечтаем! Большинство наших врачей в возрасте, а потому нам было очень трудно выполнить приказ Минздрава, чтобы на время пандемии отправить их в отпуск без содержания, в таком случае тогда просто некому было бы работать.
COVID у нас сначала лечили в основном хирурги, потому что они были самыми молодыми и подходили по возрасту для работы в "красной зоне", но они мало что знали о сердечной недостаточности и других сопутствующих заболеваниях, таких, как сахарный диабет, и мы начали терять больных. За короткий срок невозможно всесторонне подготовить специалиста!
Я обратилась в Минздрав и на период пандемии попросила усилить нашу больницу специалистами. По моей просьбе нам прислали двух опытных врачей, и они помогли нам выхаживать наших пациентов. В "красной зоне" мы пролечили более 80 пациентов.
Почему не хватает кадров на периферии? Просто не хотят здесь работать?
- Нет условий, медики не обеспечиваются жильем, у них мизерная зарплата. К примеру, начинающий врач получает 5 тысяч сомов, тогда как санитарка благодаря надбавке - 5 тысяч 300 сомов. Врач с опытом получает от 10 до 12 тысяч сомов, и этих средств для полноценной жизни, ему, конечно, недостаточно.
При таком положении дел больница вообще как–то развивается?
- Как показала пандемия коронавируса, наша больница, согласно клиническому протоколу, обеспечена всеми необходимыми лекарственными препаратами. Мы имеем современный цифровой рентгеноаппарат, но опять–таки у нас нет специалиста–рентгенолога, и мне пришлось самой на нем работать вместе с лаборантом. Мы даже планируем открыть гемодиализный центр, так как есть необходимость в нем, имеется много больных. Придет инвестор и установит нам аппараты, но возникает все тот же вопрос, а кто будет работать на этих аппаратах?
Мы приобрели кислородный генератор, и теперь нет проблем с обеспечением кислородозависимых пациентов. Мы получили из России два аппарата ИВЛ, но на них также некому работать, нет специалистов.
За семь лет управления больницей я неоднократно делала попытки укрепить больницу кадрами, пригласила травматолога, нейрохирурга, инфекциониста, кардиолога. Но поскольку в штатном расписании предусмотрено только по одному специалисту, работать приходится круглосуточно, днем и ночью, а это очень тяжело, молодежь не выдерживает.
Я окончила КГМИ в 1985 году, потом работала в Токтогуле, через год - в сельской врачебной амбулатории, где смотрела женщин, стариков и детей, далее переехала работать в поликлинику г.Таш–Кумыра, затем в течение двадцати лет работала в Джалал–Абадской областной больнице и вот решила поработать в маленькой больнице, чтобы сделать из нее образцово–показательную со всем необходимым медицинским оборудованием. Помимо цифрового рентгеноаппарата, мы оснастили ее эхоэнцефалографом, нейрохирургическими наборами, собираемся обзавестись эндоскопом. Как я уже сказала, хотим открыть гемодиализный центр, обучили персонал навыкам грамотной перинатальной помощи и сделали еще многое для развития больницы.
А что может предложить менеджер больницы врачу, которого он приглашает, если установленная государством зарплата не соответствует уровню потребностей?
- Было бы очень хорошо, если мы начнем работать официально по договору и оплачивать работу врача соответственно нагрузке. В таком случае повысилось бы и качество работы. К сожалению, мы не можем выйти за рамки установленных и действующих приказов и правил.
Сейчас много полемики вокруг того, сколько же лет надо готовить медицинского специалиста?
- Мне кажется, шесть лет теоретического обучения будет достаточно, остальное время надо посвящать практической деятельности и дать возможность молодым врачам работать больше самостоятельно. Надо уделять больше внимания подготовке узких специалистов: окулистов, пульмонологов, кардиологов, невропатологов и др. Наши участковые больницы на периферии абсолютно оголены, и здесь совсем некому работать.
Вы сами столкнулись с COVID и, как говорится, заглянули ему в глаза. Что скажете об этой болезни и ее особенностях?
- Мы, медики, как сапожники без сапог. Сначала я думала, что у меня обычный грипп, была ломота, небольшая температура, я надеялась, что пройдет, потому что было много работы и некогда было болеть. Через пять дней мне стало очень плохо, и в последующие три дня я периодически уходила в себя и теряла ориентацию. После лечения я еще долго не могла прийти в себя, у меня случились неврологические осложнения, ощущала постоянно головные боли, непроходящую усталость. При этом сохранялись еще такие побочные явления, как депрессия, страх и нервозность, ухудшилась память, упало зрение.
Пришла к выводу, что эту болезнь нужно хорошенько лечить, потому что коронавирус поражает не только легкие, но и другие органы: почки, печень, головной мозг и т.п.
В лице COVID наше здравоохранение и медики получили новый вызов. Что нужно изменить в управлении и подходах, чтобы улучшить ситуацию?
- Я думаю, что нам надо подтягивать ответственность не только в управлении системой, но и исполнительскую дисциплину среди самих медицинских работников. Я работаю на периферии уже почти сорок лет и замечаю, что при отсутствии должной нагрузки здесь в целом ко всему такое прохладное отношение. Молодые врачи, которые к нам приходят, вместо того, чтобы работать, начинают требовать квартиру, земельный участок, авто, другие жизненные условия. Может, это и правильно, но ты для начала хотя бы начни работать и покажи себя, на что ты способен и какие у тебя навыки! Можешь ли правильно поставить диагноз, качественно лечить и т.п. А мы обязательно поможем и не оставим тебя без внимания. Некоторые же молодые врачи ведут себя в медицинской профессии, как в бизнесе. Они берут с пациента деньги за операцию и используют предоставленную им государственную инфраструктуру для собственного обогащения. А если делаешь им замечание, начинают тебя ненавидеть.
Есть разница между поколениями врачей старой и новой школы?
- Есть очень большая разница. Когда я работала в областных и республиканских учреждениях здравоохранения, то заметила, что там молодые медики после выполнения своей основной работы спокойно уходят домой. На периферии в основном работают старики, и туда не затащишь молодежь, с которой все время приходится ругаться, чтобы они вышли на дежурство и т.п. А стариков не надо уговаривать, они приходят молча, помогают и вдобавок ко всему еще за все переживают.
Я не знаю, какое мы даем нашим молодым воспитание и образование (особенно на контрактной основе и за деньги), но получаем и имеем то, что имеем.
А не посещали ли вас однажды мысли, что совершенно зря избрали для себя именно медицинскую профессию?
- Нет, никогда об этом не думала. Больные есть больные, и кто–то должен их лечить. У нас сейчас много недолеченных больных, потому что мы их порой неправильно, не до конца лечим, не так как в советское время, когда с каждым больным возились очень тщательно, подходили к каждому индивидуально. Сейчас ты положишь врачу в карман 200 сомов, и он выпишет тебе кучу лекарств, которые, может, тебе совершенно и не нужны, а через какое–то время ты снова к нему придешь и так и будешь ходить по кругу, поэтому не увеличивается количество здоровых людей.
Мое мнение, чтобы улучшить качество предоставляемой помощи, в здравоохранении надо переходить на государственно–частное партнерство. Все эти вопросы должны решаться наверху. Мы не принимаем самостоятельных решений, а лишь выполняем приказы. При большей самостоятельности мы бы добились лучших результатов.
Авторы: Нина Ничипорова, Елена Баялинова
Сообщи свою новость: