Дмитрий Орлов: Время многовекторности безвозвратно уходит

Новые деловые площадки и экономические пространства вытесняют отживающий западный формат. Принуждения и интриги в интересах узкого круга уступают место диалогу и кооперации для общего блага.
С 15 по 18 июня Россия проводит очередной Петербургский международный экономический форум – ПМЭФ-2022. В этом году этому российскому саммиту исполняется 25 лет – юбилей. Эксперты говорят о политической зрелости мероприятия, политики – о расширении горизонтов участия, экономисты – о новом уровне деловой активности.
Кыргызстан стал активным участником российских международных площадок сравнительно недавно. Не далее, как пять лет назад в Петербург или на Дальний Восток выезжали лишь энтузиасты. В 2022 году страна предусмотрела сильное участие в лице главы кабинета министров Акылбека Жапарова. Президента страны Садыра Жапарова на саммите не будет. При этом широко представлено в СМИ участие президента Казахстана – Касым-Жомарта Токаева на саммит пригласил лично Владимир Путин. Политологи оценивают этот шаг как демонстрацию особой двусторонней повестки: республика успешно проходит этап глубокой политической трансформации, постепенно избавляясь от многовекторности.
О развитии экономических связей в условиях новой реальности и поиске своего места в интеграционном процессе редакция "Вечернего Бишкека" поговорила с генеральным директором аналитического центра "Стратегия: Восток-Запад" Дмитрием Орловым.
- Дмитрий Геннадьевич, наш Кыргызстан – это страна-участник по целому списку соглашений, союзов и договоров. При этом мир вокруг нас меняется очень быстро. Что, по вашему мнению, стоит избрать для устойчивой линии развития таким странам, как мы? В условиях становления и развития новых пространств и центров влияния, и экономических территорий, с расположением в Восточном полушарии, регионах Евразии, Центральной Азии, Юго-Восточной Азии – какой стоит быть экономической политике государств-участников этих территорий?
- Экономической политике таких стран во все времена стоит быть практичной, расчетливой, разумной и думающей – еще задолго до проведения каких-либо реформ лидерам необходимо продумывать последствия. В странах бывшего СССР в первые годы суверенитета прагматичных лидеров не нашлось, и продуманной экономической политикой похвастаться не может практически никто, а вот многочисленными реформами – каждый. Подавляющее большинство этих стран имеют сейчас схожие проблемы: мелкотоварное производство, переизбыток неквалифицированной и отсутствие высококвалифицированной рабочей силы, также зависимость от иностранной финансовой помощи. Помощь эта, к слову, при ближайшем рассмотрении, оказалось кабалой.
Ну а поскольку эти страны, за некоторым исключением, зачем-то вступили еще и в ВТО, то последствия всего этого теперь таковы, что развиваться они могут только в формате кооперации, а не конкуренции. Ведь глубинные мотивы и предпосылки Евразийского экономического союза именно в том, что в какой-то момент времени несколько стран поняли, что в первый мир их никогда не примут, и чтобы не оказаться в третьем мире, объединились во второй. Но, похоже, некоторые участники ЕАЭС этого так и не понимают. Поэтому, несмотря на все заверения в необходимости "расширить и углубить", страны Союза до сих пор ведут себя в отношении друг друга как конкуренты, а не как партнеры.
- В какой мере вы оцениваете вовлеченность региональных государств, таких как Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Туркмения, Сирия, Афганистан, их элит и их народов, в построение новых центров влияния в Евразии?
- Все перечисленные вами страны в глобальном измерении - не субъекты геополитики, а ее объекты. Строить при таких стартовых условиях новые центры влияния можно только в союзе с кем-то, кто сам является субъектом. Странам Средней Азии и Казахстану сейчас предлагается два интеграционных проекта: российский и турецкий. И сейчас все крутится вокруг того, какой из них одержит верх.
- Оцените поступательные шаги или напротив – непродуктивную позицию национальных элит в странах Средней Азии, например в Кыргызстане?
- "Градус" непродуктивности позиции того или иного государства Средней Азии определяется степенью его вовлеченности в отношения с Западом. В Кыргызстане, например, информационное поле практически целиком захвачено структурами, живущими за счет грантовой помощи ЕС, Британии и США. Они формируют общественное мнение, от которого потом вынуждены отталкиваться элиты в своих решениях.
Когда-то Запад активно вкладывал в регион так называемые политические инвестиции. Теперь, судя по активности прозападных "групп давления" в СМИ и социальных сетях, они эти деньги активно отрабатывают. Второй немаловажный момент: Запад дал элитам региона слишком много денег кредитами и грантами, чтобы просто так дать им возможность выстраивать самостоятельную политику. Деньги - это очень мощный рычаг давления. Отсюда их двойственность по отношению к России, которую в регионе называют стратегическим союзником. Этакое двуголовое "нечто": одна голова - за союз с Россией, вторая - за нейтралитет и прочее.
- В регионе Евразии уверенно движутся два сильных участника – это Россия и Китай. При этом влияние на регион сохраняют страны вне Евразии. Какие продуктивные шаги можно определить малым странам региона не только для выживания, но и для совместного развития?
- Любой шаг, предпринимаемый малыми странами для выживания, не говоря уже о развитии, "центрам влияния" может быть и выгоден, и не совсем. Допустим, один шаг выгоден России, но невыгоден США и Китаю. Другой - выгоден Вашингтону, но невыгоден Москве и Пекину. Ну а третий - невыгоден троим вышеназванным, но выгоден Британии, Индии, Турции, Ирану или Пакистану. Не говоря уже об интересах монархий Ближнего Востока. Поэтому, говоря о продуктивности, стоит вернуться к тому, о чем мы как раз и говорим: трезвый и холодный расчет, где правительство имеет понимание – для кого она, эта продуктивность, и что от нее получит страна.
- Что мешает малым странам занимать активную позицию?
- "Многовекторность", которой придерживаются элиты малых стран. Потому что она - способ выживания самих элит, а это ни к странам, ни к народам отношения не имеет.
- Какую позицию надлежит занимать лидерам региона, ведь малые страны рискуют "раствориться" в больших процессах?
- Сейчас для них лучше всего придерживаться одной позиции - той, которая позволит в итоге остаться в живых. То есть в тех границах, какие были на момент объявления независимости странами региона. Тут главное - не ошибиться с выбором главного союзника. Потому что время "многовекторности", о чем в мире говорят уже открытым текстом, закончилось.
В остальном лидеры должны уже сейчас готовить планы, как развивать свою страну после того, как закончится этот кризис. Лучше всего, если таких планов в каждом государстве будет несколько - для любого варианта развития событий. Кризисы всегда заканчиваются.
- Ваши прогнозы в свете происходящего? В свете появления новых экономических площадок и очевидного передела рынка, перераспределения международных торговых потоков?
- Прогноз - дело неблагодарное. Мы уже говорили, что темп событий и изменений настолько высок, что даже инициаторы и активные участники процессов не всегда успевают реагировать на возникающие партнерские противоречия. Хотя и эти противоречия, как и реакция на них, также просчитаны – понятно, что есть несколько сценариев будущего. Ситуация усложняется еще тем, что, к примеру, мы не знаем об отведенной нам роли в реализации этих сценариев.
Сообщи свою новость: