Досым Сатпаев: Зачем Си Цзиньпин приезжал в Казахстан?

Визит председателя КНР Си Цзиньпина в Казахстан и саммит ШОС в Самарканде указывает на повышение геополитической и геоэкономической значимости Центральной Азии для Китая после начала войны в Украине. Об этом пишет Досым Сатпаев в своей статье на Forbes.kz:
Что испугало Пекин? На официальном уровне заявили, что особенность визита Си Цзиньпина в Казахстан заключается в том, что это его первая зарубежная поездка после пандемии. Хотя более важно понять, почему эта поездка состоялась именно в Казахстан, где он уже был три раза. Для этого, судя по всему было несколько причин.
Во-первых, вряд ли это просто ответ на приглашение Касым-Жомарта Токаева, который в начале февраля текущего года встречался с Си Цзиньпинем в Пекине, приехав туда во время церемонии открытия зимней Олимпиады. Этот визит состоялся после январских событий в Казахстане и, судя по всему, имел своей целью напрямую донести до председателя КНР токаевскую версию того, что произошло. Хотя, в любом случае, для Пекина январские события стали тревожным сигналом того, что количество политических рисков в Казахстане намного больше, чем ожидал Китай. И визит в Казахстан уже после референдума и сентябрьского послания, где были объявлены досрочные президентские и парламентские выборы, а также введение семилетнего президентского срока, по сути, можно рассматривать как демонстративную поддержку Пекином Токаева, пытающегося окончательно закрепить свою власть, сохранив всю ту же суперпрезидентскую систему, пусть и в ее лайт-версии. Частично о такой поддержке Китай заявил еще в июне текущего года устами члена Госсовета, министра иностранных дел КНР Ван И, во время его встречи с Токаевым, когда обсуждался предстоящий визит Си Цзиньпина в Казахстан.
Но Китай интересует только одно. А именно сохранение status quo в отношениях с Казахстаном, где местная власть также должна гарантировать долгосрочную внутриполитическую стабильность. Хотя это вряд ли возможно, учитывая то, что и досрочные президентские выборы, и пролонгация пребывания Токаева на президентском посту в рамках семи лет, в первую очередь, было вызвано опасениями, что к 2024 году ситуация может выйти из-под контроля как по причине ухудшения социально-экономической обстановки в стране, так и в результате попыток политического реванша со стороны группировок из окружения первого президента.
Учитывая то, что за последние 15 лет, по официальным данным Китай инвестировал в экономику Казахстана почти $29 млрд, в основном в нефтегазовую отрасль, а также были введены в эксплуатацию 18 казахстанско-китайских проектов на сумму $4,3 млрд, понятно, что для Пекина политическая стабильность в Казахстане имеет прямую связь с инвестиционными рисками.
В обход России Во-вторых, визит Си Цзиньпина в Казахстан происходит уже после начала войны в Украине, которая не только увеличила количество дополнительных политических и экономических рисков, но также серьезным образом и надолго переформатирует геополитическую и геоэкономическую архитектонику на всем постсоветском пространстве. Затяжная война в Украине и наступившая долгая изоляция России рано или поздно приведут к финансово-экономическому и военно-политическому ослаблению РФ, что может создать вакуум силы, который постарается заполнить Китай. Ведь традиционно сфера интересов России и Китая в Центральной Азии долгое время была негласно поделена. Китай активно увеличивал поток инвестиций в регион, а Россия пыталась играть роль военно-политического зонтика в рамках ОДКБ. И даже создание ЕАЭС в 2014 году для Кремля было больше геополитическим проектом, чем попыткой создать эффективно работающий экономический союз. При этом и Пекин, и Москва долгое время активно противодействовали любым попыткам США укрепить свои позиции в Центральной Азии. Но война в Украине разрушила миф о боевой мощи российской армии и оружия, а также эффективности российской военной тактики и стратегии. Это довольно серьезный удар по репутации России как военного партнера, в том числе и в рамках ОДКБ. А все ее попытки использовать ЕАЭС как инструмент для параллельного (серого) импорта в условиях жестких санкций, лишь указывали на отчаянные попытки российской экономики не утонуть, хватаясь за все, что попадется под руку. И для Китая Россия уже не является равноправным игроком, несмотря на все официальные заявления о дружбе и партнерстве.
На этом фоне значимость не только Казахстана, но и других стран Центральной Азии для Китая еще больше увеличилась с учетом того, что Пекину необходимо активно искать альтернативные транспортно-логистические маршруты в обход России. Китай уже запустил тестовый железнодорожный маршрут в Германию через Казахстан, Азербайджан, Румынию, Венгрию, Словакию и Чехию.
Поэтому неудивительно, что в опубликованной статье Си Цзиньпина незадолго до визита в Казахстан акцент был сделан на "укрепление инфраструктурной взаимосвязанности", на формирование "многовекторной" инфраструктурной сети. Также в статье было заявлено о том, что в настоящее время Китай и Казахстан "активно работают над созданием высокоэффективной и удобной мультимодальной транспортной артерии на пространстве Евразии… когда проходящие транзитом через территорию Казахстана грузовые поезда "Китай – Европа" способствуют диверсификации маршрутов доставки и играют значимую роль в обеспечении бесперебойности глобальных цепочек поставок и производств". И понятно, что одним из главных приоритетов для Китая будет Транскаспийский транспортный международный маршрут. Хотя, кроме транзита через территорию Казахстана, Китай также ищет дополнительные транзитные маршруты в Центральной Азии. В том числе рассчитывая на начало реализации проекта строительства железной дороги "Китай — Кыргызстан — Узбекистан", которая долгое время находилась в подвешенном состоянии. И только после начала войны в Украине этот проект, судя по всему, приобретет более реальные очертания. Тем более, что в декабре 2019 года руководители железных дорог Азербайджана, Грузии, Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана договорились о запуске еще в 2020 году транзитных поездов в Закавказье, как части международного маршрута: "Китай – Кыргызстан – Узбекистан – Туркменистан – Азербайджан – Грузия – Европа".
Сырьевая кладовка В-третьих, угроза "сырьевого голода" была одной из причин, по которым Пекин еще в 1999 году провозгласил политику "выхода за рубеж". В той же программе развития энергетики на среднесрочную и долгосрочную перспективу (2004-2020 годы), которая была принята Государственным советом КНР, к ключевым пунктам этой стратегии относилось: поиск новых месторождений нефти, как внутри страны, так и за рубежом; увеличение стратегического запаса нефти, в связи с непредсказуемостью мирового нефтяного рынка, а также обеспечение безопасности транспортировки нефти по суше и по морю. По прогнозам Вritish Рetroleum, в 2035 году крупнейшим в мире потребителем нефти должен станет Китай. В этой связи Казахстан стал рассматриваться как удобный партнер, через территорию которого мог осуществляться не только транзит энергоресурсов в Китай из других стран, но республика сама претендовала на роль прямого поставщика нефти и газа на китайский рынок. Именно поэтому, Китай долгое время осуществлял активную политику диверсификации источников получения энергоресурсов. С этим была связано расширение деятельности китайских компаний (прежде всего, CNPC, CNOOC и Sinopec) за рубежом, в том числе и в Казахстане. В ближайшие годы, у Китая все еще будет сохраняться интерес к расширению доступа к нефтегазовым месторождениям, в том числе Казахстана, при параллельном сокращении присутствия на старых месторождениях, которые прошли пик своей добычи. Китай уже контролирует около 30% добычи нефти в Казахстане. Кроме этого, Китай будет усиливать активность и в других направлениях, как, например, закрепление своих позиций на казахстанском рынке поставок нефтегазового оборудования и предоставления сервисных услуг, что может представлять серьезную угрозу для казахстанских компаний пытающихся работать в этом сегменте.
Кстати, по официальным данным, товарооборот Казахстана с КНР за 7 месяцев текущего года составил $13,5 млрд. При этом основной рост пришелся как раз за счет увеличения экспорта топливно-энергетических ресурсов из Казахстана в Китай. После начала войны в Украине Казахстан также рассчитывает увеличивать экспорт нефти в Китай в рамках диверсификации своих нефтегазовых маршрутов. Особенно после того, как рейтинговое агентство S&P Global Ratings пересмотрело прогноз по суверенным кредитным рейтингам Республики Казахстан со "Стабильного" на "Негативный" в том числе по причине того, что Казахстан остается уязвимым в отношении возможных перебоев в работе Каспийского трубопроводного консорциума (КТК). Для Китая на фоне роста напряженности вокруг Тайваня, "обеспечение безопасности транспортировки нефти по суше" также связана с Казахстаном и Центральной Азии. Но по официальным данным, сейчас действующая пропускная способность нефтепровода "Атасу — Алашанькоу", который проходит по территории Казахстана составляет всего 20 миллионов тонн нефти в год, из которых 10 миллионов тонн нефти экспортирует российская "Роснефть". При этом Китай уже использует геополитическое ослабление России для того, чтобы продавливать себе довольно низкую цену на российские энергоресурсы.
Хотя с учетом новой промышленной стратегией Китая и развитием "зеленой энергетики", не менее важным приоритетом будет добыча и увеличение импорта из Казахстана и других стран Центральной Азии редкоземельных элементов, так как Китай уже закрепил за собой роль крупнейшего производителя и поставщика редкоземельных металлов в мире, которые активно используются в электронике, а также в производстве электромобилей. По оценке экспертов, по итогам 2020 года Китай контролировал 55% производственных мощностей и 85% объема переработки редкоземельных элементов в мире.
Продовольственная безопасность В-четвертых, этим летом, в Китае самая сильная жара за последние 60 лет привела к тому, что власти выпустили общенациональное предупреждение о засухе после того, как третья по величине река в мире, Янцзы, обеспечивающая питьевой водой более 400 миллионов человек, оказалась на рекордно низком уровне. Довольно тревожный знак для Пекина, так как климатические изменения уже стали наносить серьезные удар по продовольственной безопасности Китая. И по мере увеличения количества наводнений или засушливых месяцев это может еще больше оказывать давление на сельское хозяйство Китая.
В этой связи, Казахстан, как и другие страны Центральной Азии, могут рассматриваться Пекином в качестве дополнительных источников поставок сельскохозяйственной продукции. Хотя в течение долгого время доступ на китайский продовольственный рынок для центрально-азиатских стран долгое время напоминал попытку протолкнуть верблюда через игольное ушко, по причине жестких требований со стороны китайской стороны.
Купец, священник и солдат В-пятых, Казахстан и как другие страны Центральной Азии важны Китаю не только как источники сырья и партнеры по транзиту китайских грузов, но и с точки зрения обеспечения региональной безопасности в Синьцзяне и в Афганистане. Пекин опасается любой формы дестабилизации в регионе, которая может вызвать эффект домино, как в СУАР, так и в Афганистане. Тем более, что большинство транспортных маршрутов из ЦА в Китай тесно связаны с Синьцзян-Уйгурским автономным районом, который сейчас превращается в один из важных транспортно-логистических хабов "Одного пояса — одного пути".
Следует отметить, что визит Си Цзиньпина в Казахстан и его участие в саммите ШОС в Самарканде проходит на фоне нового витка конфронтации вокруг Тайваня. Именно это направление сейчас является приоритетным для Китая с военно-стратегической точки зрения. И именно поэтому Китаю крайне не выгодна дестабилизация обстановки как в Казахстане, так и во всем центрально-азиатском регионе.
Это дает возможность Казахстану использовать Китай в качестве одного из геополитических балансов по отношению к России, которая должна знать, что любые попытки посягнуть на северные регионы Казахстана, столкнется с крайне негативной реакцией со стороны Пекина. Интересно то, что в уже упомянутой статье Си Цзиньпина перед визитом в Казахстан, на теме безопасности был сделан отдельный акцент, когда говорилось о том, что Китай готов с Казахстаном расширять сотрудничество по линии правоохранительных органов, спецслужб и оборонных ведомств. Кстати, в апреле этого года, Казахстан уже посетил министр обороны Китая Вэй Фэнхэ. А во время визита в Казахстан Си Цзиньпин заявил о том, что: "как бы ни менялась международная конъюнктура, мы будем и впредь решительного поддерживать Казахстан в защите независимости, суверенитета и территориальной целостности… категорически выступать против вмешательства каких-либо сил во внутренние дела вашей страны".
Рано или поздно защита вложенных инвестиций в экономику Казахстана и других стран Центральной Азии, может привести к китайской активизации в военно-политической сфере. Если перефразировать одну поговорку, в одних случаях сначала приходит священник, следом за ним купец, а потом солдат. В других случаях, наоборот, сначала появляется солдат, потом священник и лишь затем купец. Что касается Китая, то его политика "мягкой силы" чаще всего начинается с купца. Но лишь недавно в Пекине стали задумываться над "священником", который взял бы на себя роль продвижения интересов Китая через образовательные, гуманитарно-культурные, а также информационные каналы. Хотя в некоторых странах Центральной Азии стал появляться и китайский солдат. Это уже происходит в Таджикистане, где по информации некоторых СМИ, правительствами Таджикистана и Китая была достигнута договоренность о том, что китайская сторона на таджикско-афганской границе построит три комендатуры, пять пограничных застав, пять пограничных постов и один учебный центр. Кроме этого, Китай поможет Таджикистану в строительстве дороги на труднодоступном участке таджикско-афганской границы.
Геополитический контрбаланс При этом одной из основ безопасности Казахстана также должна быть постоянная поддержка и сохранение геополитического баланса сил в регионе, как по отношению к России, так и по отношению к Китаю, четко понимая, что пытаясь дистанцироваться от медведя, не следует лезть в пасть китайского дракона. Китай, как и Россия, в рамках нашей географической судьбы, крупный сосед Казахстана с имперскими амбициями и большой гравитационной силой. Но их мощная геополитическая гравитация может быть уравновешена только созданием системы геополитических сдержек, противовесов и баланса. И таким балансом по отношению к Москве и Пекину может быть более тесное экономическое и военно-политическое сотрудничество тюркских государств (в первую очередь Турции, Казахстана, Азербайджана и Узбекистана).
Наши взаимоотношения с Китаем, должны, в первую очередь, опираться на дипломатию национальных интересов. Казахстанская внешняя политика должна быть проактивной, превентивной и динамичной, работающей на опережение, для успешной адаптации к быстро меняющейся геополитической реальности на основе анализа, социальной инженерии, мягкой силы и нейтрализации потенциальных рисков и угроз, которые будут угрожать национальным интересам страны, либо которые можно трансформировать в новые возможности. Нам нужна внешнеполитическая визионерская стратегия с разными странами, чтобы не только оценивать потенциальные риски и возможности, но и формировать собственную повестку дня исходя из национальных интересов страны.
Например, уже сейчас ясно, что часть кризисных ситуаций, которые могут возникнуть в Казахстане в будущем и которые окажут серьезный негативный эффект на социально-экономическую и политическую ситуацию в стране связана с экологической безопасностью, так как дефицит воды, может привести к военным конфликтам, а также к угрозе появления экологических беженцев. И это также имеет прямое отношения к Китаю. Ведь активное промышленное и нефтегазовое развитие СУАР может нанести удар по нашей экологической безопасности. В частности, по мнению экспертов, уже существует реальная опасность потерять Балхаш из-за увеличения водозабора китайской стороной, в том числе для подпитки растущей экономики СУАР. С 1995 по 2015 год площадь орошаемых пахотных земель на китайской стороне увеличилась почти на 30% процентов. Как отмечают гидрологи, интенсивный отбор воды из Черного Иртыша уже достиг объемов более трех кубокилометров в год с перспективой увеличения до пяти кубокилометров, что ведет к серьезному снижению уровня воды в Иртыше. По их мнению, если темпы водозабора из Черного Иртыша со стороны Китая не уменьшаться, то к 2050 году наш сосед возьмет под контроль всю реку. С точки зрения Пекина, ничего личного, это только бизнес. Но для нас серьезный удар по национальной безопасности и большое количество побочных проблем, которые в связи с этим возникнут. В ходе визита Си Цзиньпина в Казахстан вроде бы рассматривался вопрос использования трансграничных водных ресурсов. Хотя Казахстан не первый год ведет переговоры с Китаем по поводу трансграничных рек. Но ситуация кардинально не меняется. И это при том что по оценке экспертов, в Китае работает около 30 научных институтов, которые занимаются только водными проблемами.
Понятно, что они занимаются этими проблемами с учетом только национальных интересов Китая. В то же самое время, со стороны Казахстана ощущается недостаточность экспертного потенциала, чтобы мы грамотно отстаивали свои национальные интересы. В результате, это мешает выстроить в стране эффективную систему оценки водных ресурсов, через новый водный кадастр, систему планирования, контроля и управления водными ресурсами не только в отношении с Китаем, но и с другими странами, откуда мы получаем воду.