Китай скорее негативно отнесется к газовому союзу РФ, Казахстана и Узбекистана — российский эксперт

Китай негативно относится к любым форматам многостороннего сотрудничества, как во внешней политике, так и в экономике. Поэтому если Россия, Казахстан и Узбекистан попытаются говорить с Китаем "единым голосом" в области поставок в его западные регионы природного газа, то китайская дипломатия бросит все силы на то, чтобы данный союз ослабить или вовсе разрушить, заявил в интервью «Ритм Евразии» доктор экономических наук, профессор Санкт-Петербургского университета Станислав Ткаченко.
Владимир Путин, встречаясь 28 ноября с казахстанским коллегой Касым-Жомартом Токаевым, предложил создать союз трёх стран для координации поставок газа как на внутреннем рынке, так и на экспорт. Это позволит развивать уже имеющуюся газопроводную сеть, а не вкладывать миллиарды на строительство новой. Кроме того, сотрудничество в дальнейшем подразумевает и поставки газа в третьи страны.
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков прокомментировал идею создания газового союза Москвы, Астаны и Ташкента. На первом этапе подразумевается возможность создания координационного механизма, этот и другие юридические вопросы еще предстоит обсудить.
"И у Казахстана, и у Узбекистана достаточно быстро развивается экономика, и у них растут внутренние потребности в газе, и кроме того, обе страны также торгуют на внешних рынках. Торгует на внешних рынках, естественно, и РФ. И, конечно, это требует определенной синхронизации", – сообщил Д. Песков.
Станислав Ткаченко рассказал о перспективах и трудностях реализации предложенной инициативы.
– Станислав Леонидович, как вы оцениваете шансы на создание трехстороннего газового союза между Россией, Казахстаном и Узбекистаном?
– Идея трехстороннего газового союза России, Казахстана и Узбекистана только начинает обсуждаться в экспертных кругах и пока единого мнения по поводу ее осуществимости нет.
С одной стороны, все три государства добывают природный газ в значительных объемах: Казахстан и Узбекистан – немногим более 50 млрд кубометров в год, Россия – 760 млрд кубометров. Поэтому вполне перспективным является их сотрудничество в области инвестиций и совместных проектов, а также обмена поставками газа в приграничные регионы государств-соседей.
С другой стороны, несколько более проблематичным в настоящий момент выглядит сотрудничество по созданию транзитных коридоров, благодаря которым добываемый в трех государствах природный газ мог бы поставляться на внешние рынки, особенно в регион Южной Азии. Для того чтобы взаимодействие в данной области приобрело конкретные формы, требуется серия соглашений, фиксирующих обязательства сторон, включая финансирование строительства газопроводов, механизмы ценообразования на экспортируемый газ, согласование общих объемов поставок, а также конкретных долей сторон. Решение таких вопросов возможно, но требует титанических усилий дипломатов и крупного энергетического бизнеса.
Отметим, что три государства в настоящий момент объединяет сеть газопроводов, построенных еще во времена СССР. Для поддержания ее в работоспособном состоянии требуется межгосударственное сотрудничество, и очевидно, что такое сотрудничество станет первым приоритетом для создаваемого газового союза. Впрочем, никаких интеграционных структур (т. е. значимого в международно-правовом смысле "союза") создавать не требуется. На уровне профильных вице-премьеров и министров энергетики трех государств все вопросы уже сегодня могут быть успешно решены.
– Если такой союз состоится, значит ли это, что три страны начнут проводить согласованную политику в деле поставок газа в Китай? На это намекал вице-премьер Александр Новак.
– Пока тезис о согласованной политике трех государств в области поставок природного газа на рынок Китая звучит фантастически. Тому есть немало причин.
Начнем с того, что Китай негативно относится к любым форматам многостороннего сотрудничества, как во внешней политике, так и в экономике. Поэтому если Россия, Казахстан и Узбекистан попытаются говорить с Китаем "единым голосом" в области поставок в его западные регионы природного газа, то китайская дипломатия бросит все силы на то, чтобы данный союз ослабить или вовсе разрушить.
Китай является очень трудным переговорщиком по вопросам объемов поставок газа и его цены, поэтому даже если допустить то, что официальный старт переговорам будет дан, потребуются месяцы и даже годы для того, чтобы какие-то цифры согласовать.
Наконец, у Китая уже есть надежный партнер в регионе – Туркмения. Три ветки газопровода поставляют ежегодно около 34 млрд кубометров туркменского газа в Китай, а в ближайшие годы, когда будет построена еще одна ветка, эти объемы достигнут уровня в 65 млрд. Отметим, что Туркмения готова предоставить китайским компаниям возможность участвовать в разработке месторождения Галкыныш в юго-восточной части страны, являющегося одним из самых гигантских в мире. Ни одна из трех стран, строящих сегодня газовый союз, ничего столь же привлекательного Китаю ни по объемам поставок, ни по условиям инвестирования в газодобычу предоставлять не планирует.
– По словам Дмитрия Пескова, поставки российского газа в северный Казахстан позволят Астане не тратить миллиарды долларов на создание новой инфраструктуры. Казахстан разве не в состоянии построить новые газопроводы на севере?
– Это вопрос экономической целесообразности. Природный газ в Казахстане добывается преимущественно на нефтяных месторождениях в качестве попутного. Менее половины извлекаемого газа становится товарным, остальной газ потребляется на месте или закачивается обратно в подземные нефтеносные пласты. Поэтому какого-то значительного избытка газа в Казахстане нет и в ближайшие годы не будет.
Приоритетное направление газификации Казахстана – его густонаселенные южные регионы. Именно туда будут проложены уже запланированные газопроводы из областей Западного Казахстана, где основные объемы казахстанского газа добываются. Северным областям РК удобнее получать природный газ из России, где есть и месторождения (в Западной Сибири), и межрегиональные газопроводы в соседние российские области. В данной ситуации строительство на севере Казахстана новых газопроводов будет сугубо политическим решением его высшего руководства со всеми вытекающими из него финансово-экономическими издержками. Поэтому предложение России является обоснованным и привлекательным. Думаю, что Астана на него согласится.
– Почему в этот намечающийся союз не пригласили Туркмению? Ведь у туркмен есть большие запасы газа и газопроводы в Китай.
– Причина неприглашения Туркменистана в предполагаемый газовый союз трех стран – сугубо политическая. Ашхабад с большим трепетом относится к своему суверенитету и нейтральному статусу. Поэтому на слово "союз" туркменские политики реагируют крайне настороженно и обсуждать его по существу практически всегда отказываются. Вновь повторим мысль, высказанную выше: у Туркменистана имеются конкурентные преимущества, которых нет у других центральноазиатских стран (гигантские месторождения, уже имеющаяся транспортная инфраструктура, удобное расположение по отношению к китайскому рынку) и он ими планирует в полной мере пользоваться. Поскольку за исключением восточных регионов Ирана других крупных потребителей добываемого в Туркменистане газа нет, возможность поставлять газ на растущий и гигантский по масштабам китайский рынок максимальные объемы добываемого газа будет и в будущем активно использоваться.
– Почему, по вашему мнению, Китай с недовольством отнесется к тому, что без его участия создаются союзы для координации поставок газа в том числе и на китайский рынок?
– Пекин исторически предпочитает двусторонние отношения с зарубежными странами, поэтому попытки России или государств Центральной Азии говорить с ним "единым голосом" не приветствует. Уже есть пример многолетних переговоров о поставках российского природного газа в остро нуждающиеся в нем провинции севера и северо-востока Китая. Поскольку оптимальный с точки зрения транспортных издержек маршрут для поставок газа из Иркутской области и южной Якутии должен проходить через Монголию. Китай в течение многих лет всячески затягивал эти переговоры, настаивая, что газ должен на его территорию поступать прямо из России минуя государства-посредники. И лишь нынешней осенью, после многолетних переговоров, наконец, появились первые признаки того, что Китай меняет свою позицию и готов допустить строительство трансмонгольского газопровода.
Думаю, что именно этими соображениями определяется осторожно-негативное отношение к российской идее строительства в Центральной Азии газового союза. Пекин не имеет ничего против развития в регионе сети магистральных трансграничных газопроводов. Но в тех случаях, когда они будут направлены на поставки газа на его территорию, он считает необходимым сам определять правила игры. И главное из них – предпочтение двустороннему сотрудничеству.
Исключением является уже построенный газопровод из восточной Туркмении через Узбекистан и Казахстан, условия эксплуатации которого предусматривают возможность для транзитных государств пользоваться примерно третью общей мощности газопровода (в теории – 15 млрд кубометров из общих 50 млрд кубометров). Но его эксплуатация доставляет Китая много хлопот, поскольку обе транзитные страны быстро развиваются и уже объявили о том, что в перспективе 3-5 лет полностью прекратят поставлять свой газ через этот газопровод на китайский рынок вследствие растущего внутреннего спроса.
Именно поэтому обсуждаемая сейчас четвертая ветка газопровода из Туркменистана в Китай пойдет по принципиально иному маршруту – через Таджикистан и Кыргызстан в Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР. Пекин в качестве транзитных государств предпочитает иметь дело с менее экономически мощными и более финансово зависимыми от него странами. Поэтому он выбирает для транзитного маршрута нового газопровода Таджикистан и Кыргызстан, а не быстро развивающиеся и демографически более крупные Узбекистан и Казахстан.
– Возможно ли, что этот газовый союз является первой частью к прокладыванию новых газопроводов в Пакистан, о чем ранее говорил Владимир Путин?
– Я бы не стал полностью отвергать данную возможность, но и рассматривать ее как актуальную уже сегодня не рекомендовал бы также. Любой маршрут газопровода в направлении Пакистана, чье население превышает 225 миллионов человек, а также в нарождающуюся экономическую сверхдержаву в лице Индии (население – почти 1,4 миллиарда человек), должен пролегать через Афганистан. При всем толерантном отношении современной российской дипломатии к данному государству (в Москве аккредитован направленный режимом талибов* дипломат, сейчас ведутся переговоры об экономическом сотрудничестве) пока слишком рано надеяться на то, что два государства смогут сотрудничать при реализации масштабных многомиллиардных инфраструктурных проектов, требующих полного доверия между сторонами.
Вероломное разрушение трех из четырех ниток газопроводов "Северный поток-1" и "Северный поток-2" в сентябре показало, что для столь дорогостоящей инфраструктуры, какой являются современные магистральные газопроводы, недостаточно просто договориться об их строительстве и цене поставок. Даже в Европе такая инфраструктура подвержена риску. Успешная реализация подобных проектов требует тесного взаимодействия широкого спектра государственных и деловых структур, включая спецслужбы и разведывательные органы. Пока перспектива такого сотрудничества между Россией и Афганистаном не просматривается.
Но в будущем ситуация может измениться. Например, столкнувшись с полной невозможностью реализации сибирского газа на рынках Европы, Россия решит рискнуть и направить часть трубопроводного газа через свои южные границы в государства Азии, в том числе в Афганистан, Пакистан и Индию. Но при сложившейся ситуации более перспективным является строительство в России значительного числа крупных заводов по сжижению газа для поставки его газовозами по морю в этот регион. Думаю, что за этим направлением сотрудничества – будущее. А межгосударственные газопроводы уже через одно поколение (20-30 лет) уйдут в прошлое и будут разрезаны на металлолом.