Вперед в прошлое: как ИИ прокладывает дорогу неофеодализму

Джоэл Коткин и Маршалл Топлански, ученые из Университета Чепмена, рассказывают о том, почему синие воротнички снова могут стать движущей силой истории.
Среди всей этой истерии, технологических руин и литров потраченных чернил самое мощное наследие искусственного интеллекта еще только предстоит осознать. Сейчас, когда мы вступаем в четвертую промышленную революцию, очень многие считают, что ИИ представляет серьезную угрозу будущему человечества. Однако за этой, полной накала, риторикой скрывается более серьезный сдвиг – ускорение феодализации Запада, когда власть сконцентрируется в руках нескольких крупных фирм, которым, похоже, суждено доминировать в этой области.
Проблемы ИИ начинаются сверху. В отличие от Интернета, порожденного многими независимыми компаниями (включая Google и Microsoft), ИИ выглядит подконтрольным нынешним техногигантам, которые усиленно вкладываются в новые фирмы-разработчики. Например, ARM – британский производитель чипов, чье IPO в сентябре всколыхнуло Уолл-стрит, – привлекает огромные средства серьезных технологических компаний, в том числе Nvidia, Intel, AMD и Apple. Крупнейшим инвестором Open AI является Microsoft, а DeepMind в 2014 году была приобретена Google.
Такая модель сотрудничества гигантов и "выскочек" подсказывает, что следующая технологическая революция, похоже, приведет к усугублению существующей иерархии. Это угроза и перспективам нижестоящих классов. Руководители крупных технологических и венчурных компаний, такие как Рид Хоффман, обещают, что ИИ послужит делу "возвышения человечества", несмотря на потенциальное уничтожение сотен миллионов рабочих мест по всему миру. Согласно отчету McKinsey Global Institute, к 2030 году только в Америке не менее 12 миллионов жителей будут вынуждены искать новую работу. Иначе говоря, ИИ способен трансформировать нашу классовую структуру в нечто подобное феодализму, превратив собрание римских граждан в сборище крепостных.
Но разве это весь сюжет? Традиционно люди сами занимались аналитическими задачами. Они, возможно, и создали инструменты, вроде электронных таблиц и анкет, чтобы помочь себе. Но задачи оптимизации бизнеса во многом находились в руках специалистов-аналитиков, проводящих дни за сбором данных о деятельности предприятий и рынков. На последнем этапе технологического развития работы для этих "знаковых аналитиков" стало намного больше: за последние сорок лет число занятых в профессиях, где требуется средний и выше уровень образования, специальная подготовка и опыт, возросло почти вдвое. Однако сейчас такие задачи попадают под нож ИИ, основной аргумент в пользу которого состоит в том, что машины могут научиться искать закономерности и отклонения лучше, чем люди.
Кай-Фу Ли – бывший топ-менеджер Google и Microsoft, а сейчас управляющий венчурным фондом, одним из самых успешных в сфере искусственного интеллекта, – в своем бестселлере "Суперспособности ИИ" предложил двухмерный взгляд на будущее сферы труда. Его ключевой тезис состоит в том, что основными факторами, определяющими степень влияния ИИ, будут социальный и дискреционный характер работы. Если, например, она очень шаблонна и требует мало самостоятельных решений, а люди выполняют свои задачи с минимальным социальным взаимодействием, то исполнителей такой работы ИИ, скорее всего, заменит. То есть это не грозит генеральному директору страховой компании, но грозит любому из его аналитиков.
И здесь часто из виду упускается нюанс. По данным Министерства труда США, искусственный интеллект и автоматизация могут повлиять на более чем 90 миллионов американских неквалифицированных работников, причем среди наиболее проигравших окажутся занятые на складах. Однако что действительно изменит классовые отношения, так это влияние ИИ на более квалифицированную работу. Ее представители последние два поколения были восходящим классом, ежегодные темпы прироста которого составляли в среднем 2,2% (с 2001 года), что значительно превышало аналогичные показатели общей занятости (0,4%). Но в то время как компьютерная революция была благом для программистов и маркетологов – ИИ решает для них их задачи, причем зачастую с большей скоростью и точностью. "Для интеллектуальной работы белых воротничков – это конец", –  говорит Рони Абовиц, один из пионеров виртуальной реальности и искусственного интеллекта.
В таком мире нетрудно представить себе новый вид классового конфликта, который выходит за рамки традиционного – между низкооплачиваемыми работниками и более образованными собственниками, – что описан Марксом. Более 82% миллениалов боятся, что ИИ снизит их зарплату, и их опасения справедливы. "Возможно, мы сейчас проходим пик потребности в интеллектуальных работниках, – сказал недавно Атиф Рафик, бывший IT-директор McDonald’s и Volvo. – И затем нам будет нужно меньше людей, чтобы делать то же самое". Будто подтверждая его мысль, технокомпании, такие как Meta (запрещена в России) и Lyft, уже объявили о значительных сокращениях своих белых воротничков, а IBM приостановила наем, чтобы оценить, сколько сотрудников среднего звена может заменить ИИ.
Нетрудно понять, что это означает в более широком смысле: некогда растущий класс, зачастую увлеченный идеями олигархии, сейчас сталкивается с той же маргинализацией, с которой на протяжении поколений сталкивались менее образованные рабочие. И можно не без оснований сказать, что это способно в конечном итоге расколоть нынешний политический альянс между прогрессивно мыслящими профессионалами и элитой, усиленной ИИ. Пожалуй, наиболее наглядным примером этого является забастовка сценаристов и актеров – представителей традиционно связанного с олигархией слоя.
На самом деле руководители технокомпаний уже планируют появление огромного непроизводительного класса, который из-за искусственного интеллекта и робототехники во многом станет лишним. Опросив 147 основателей цифровых компаний, пишущий о технологиях журналист Грегори Ференштейн пришел к выводу, что "всё увеличивающаяся часть экономического богатства станет создаваться небольшой группой очень талантливых или самобытных людей", в то время как все остальные будут полагаться на подработку и государственную помощь. Это находит отражение в том, что ряд ведущих техноолигархов – Марк Цукерберг, Илон Маск, Трэвис Каланик (бывший глава Uber) и гуру ИИ Сэм Альтман (гендиректор Open AI) – поддерживают идею универсального базового дохода.
Многие, конечно, могут удивиться, что здесь плохого? Уже сейчас примерно половина всех американцев поддерживают эту идею базового дохода в размере около 2000 долларов в месяц, если роботы лишат их работы. Еще большей поддержкой она пользуется во многих европейских стран, особенно среди молодежи. На Востоке популярный японский философ-марксист Кохэй Сайто рассматривает перераспределение как способ достижения экологических целей "замедления роста" и "чистого нуля" без нивелирования масс.
И всё же эти интеллектуалы, если нашим гидом является история, страдают некоторой наивностью. На каждой стадии капитализма правящий класс обещал благосостояние и поддержку. И на каждой стадии он если и делал это, то лишь с намерением укрепить свое положение.
Нынешняя ситуация несколько иная, потому что есть один класс работников, который способен противостоять неофеодальной структуре, – это синие воротнички, занятые квалифицированным практическим трудом. Вроде тех специалистов-техников, которые не особо стремятся на новый производящий полупроводники завод Intel в Огайо. В конце концов, даже инфраструктура для ИИ требует  навыков работы руками, и, как следствие, технически грамотные сотрудники всё еще имеют рычаги влияния и могут ее полностью отключить. Тот же самый класс квалифицированных ремесленников был в авангарде подъема демократического капитализма. Два века спустя они могут стать нашей главной надеждой в противостоянии совсем другой трансформации.