Альберт Бандура: Как порядочные люди делают зло без угрызений совести

Альберт Бандура, один из самых выдающихся психологов современности, анатомирует феномен зла и анализирует, как отказ от моральной ответственности и самоосуждения за совершение зла на разных уровнях толкает обычных людей к совершению жестокости.
ПОВЕДЕНИЕ Моральное, социальное и экономическое оправдание Люди редко делают зло, не оправдывая при этом своих действий для самих себя. При помощи моральных и социальных обоснований деструктивному поведению приписываются благородные цели, а справедливые и достойные цели, в свою очередь, используются для оправдания деструктивных действий. Моральный императив позволяет людям сохранять самоуважение несмотря на то, что они причиняют вред другим.
То, как моральное оправдание усиливает деструктивное поведение, видно на примере военного дела. Превращение социализированных индивидуумов в безжалостных бойцов достигается не манипуляцией их личностными качествами, агрессивными побуждениями или моральными принципами, а внушением им убеждения в моральности убийства. Именно это позволяет солдатам убивать без самоосуждения. В рамках внушённой им системы моральных ценностей, солдаты начинают считать себя борцами с жестокими тиранами, защитниками высоких ценностей, миротворцами и даже спасителями человечества. Когда солдаты возвращаются к гражданской жизни, то снова принимают моральную ответственность и начинают осуждать себя за агрессивное поведение.
Когда есть убеждённость в том, что дело правое, убийство превращается в героический поступок. Cлучай сержанта Элвина Йорка — хрестоматийный пример морального оправдания убийства. Йорк был искусным стрелком, но, будучи набожным христианином, просил освободить его от прохождения военной службы по религиозным убеждениям. Все его просьбы были отклонены. Командир батальона цитировал Библию, чтобы убедить Йорка, что при определённых обстоятельствах убивать — обязанность христианина. В итоге Йорк стал одним из самых выдающихся бойцов в истории современного военного дела. Имея в своём распоряжении лишь небольшое количество солдат, он одержал верх над существенно превосходящими по количеству силами врага.
Вольтер очень верно заметил: "Кто может заставить вас верить в абсурдные вещи, тот может заставить вас совершать зверства". Простые, порядочные люди совершили немало зверств во имя благородных идей, принципов, доктрин и националистических лозунгов.
Политизация религии также имеет долгую и кровавую историю. В 1095 году папа Урбан II так призывал христиан в крестовый поход: "Всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов. Пусть выступят против неверных в бой". Не забыл он и дегуманизировать врагов-мусульман: "… посодействовать восточным христианам в изгнании из пределов христианского мира той негодной породы людей".
Точно так же исламские экстремисты рассматривают джихад как оборонительную войну против неверных, стремящихся подчинить себе весь мусульманский мир. Исламисты верят, что исполняют волю Аллаха. Ответственность за террор, таким образом, переносится на бога. Перекладывание ответственности позволяет террористам преподносить свои атаки как оправданный ответ на злодеяния неверных, а выгодное сравнение с атомной бомбардировкой Японии — выдать джихад за акт альтруизма. Отбеливать терроризм помогают и метафоры: "ветер веры" уносит "погрязшх в разврате деспотов".
Бывший священник пресвитерианской церкви Пол Хилл, убивший врача перед клиникой, делающей аборты, так оправдывал свой поступок: "Закон Божий предписывает нам защищать беззащитных". А выгораживая другого убийцу врача, Хилл прибег к выгодному сравнению, сказав, что такое убийство не менее справедливо, чем убийство Гитлера. Перед казнью Хилл заявил, что ни в чём не раскаивается.
Аморальные практики в некоторых сферах бизнеса оправдываются экономическими аргументами, основанными на вере в свободный рынок. Стандартное оправдание звучит примерно так: отсутствие ограничительных мер способствует развитию технологий, а успешные отрасли промышленности, в свою очередь, обеспечивают экономический рост, что ведёт к повышению благосостояния граждан. Таким образом, то, что выгодно бизнесу, выгодно всем.
Эвфемизмы Язык обуславливает восприятие явлений и образ мыслей, который лежит в основе поступков людей. Приемлемость или неприемлемость определённых действий, таким образом, сильно зависит от того, какими словами называются эти действия. Вот почему сокрытие аморальности поступков при помощи эвфемизмов может быть эффективным средством.
Люди ведут себя намного более жестоко, когда агрессивные действия отбеливаются, чем когда они называются своими именами. К эвфемизмам относятся нейтральные и витиеватые формулировки, безличный пассивный залог и профессиональный жаргон. Нейтральные формулировки повсеместно используются в армии, чтобы устранить колебания перед совершением убийств. Солдаты "ликвидируют" людей, а не убивают их; бомбардировки называются "принудительной дипломатией", а случайные убийства гражданских лиц — "сопутствующим ущербом". Лингвистическая чистка полностью устраняет человеческий аспект.
Нередко для сокрытия фактов и аморальности происходящего используются витиеватые формулировки, состоящие из нагромождения длинных слов и трудного для понимания жаргона. Кто бы догадался, что "устройства вертикального действия" — это бомбы, а "атмосферные осадки веществ антропогенного происхождения" — это кислотный дождь?
Нейтральные эвфемизмы — это "лингвистический анестетик" для сознания, а витиеватые формулировки — "семантический туман", скрывающий аморальность происходящего. Словесный камуфляж может использоваться для маскировки любых видов морально сомнительных действий. Уотергейтский скандал, положивший конец президентству Никсона, изобиловал жаргоном. Политически мотивированное воровство называлось "тайным проникновением", незаконное прослушивание телефонных разговоров — "электронной слежкой", шпионаж — "визуальным наблюдением", а ложь — "иной версией фактов".
Пассивный залог — это языковое средство, позволяющее создать видимость того, что за аморальными действиями стоят безличные силы, а не конкретные люди.
Пассивный залог переносит нас в мир анимизма, где события живут собственной жизнью, а люди не несут за них никакой ответственности. Даже неодушевлённые предметы иногда наделяются агентностью. Вот как один водитель оправдывался за снос столба: "Столб приближался. Я пытался свернуть, но не успел, и он ударил меня в бампер".
Профессиональный жаргон из законной области иногда заимствуется для придания ауры приемлемости противозаконной. Участники Уотергейтского инцидента называли свой преступный сговор "планом на игру", самих себя "игроками", а свою шайку шпионов "новым отделом разведки". Рассматривание себя как игрока, следующего плану на игру, меньше располагает к моральным сомнениям, чем восприятие себя как обычного вора.
Выгодное сравнение Оценка того или иного поступка самим человеком и окружающими зависит от того, с чем этот поступок сравнивается. Самооправдание при помощи выгодного сравнения с более вопиющими злодеяниями — это ещё один способ создания положительного образа. Выгодное сравнение позволяет выставить меньшее из двух зол не только приемлемым, но и морально верным. Террористы, например, преподносят свои действия как самопожертвование и мученичество, сравнивая их со злодеяниями, совершёнными против народа, с которым они себя идентифицируют.
Выгодное историческое сравнение также служит цели самооправдания. Агрессоры любят подчёркивать, что страны вроде Франции и США стали демократическими вследствие вооруженных восстаний против диктатуры.
Чтобы сделать насилие морально приемлемым, выдвигаются два вида аргументов. Во-первых, мирные методы преподносятся как неэффективные для достижения желаемых целей. Во-вторых, утверждается, что насильственные методы позволят предотвратить больше страданий, чем они причинят. Такой анализ затрат и выгод, однако, часто необъективен, а оценка масштаба потенциальной угрозы предвзята. Как следствие, насильстенные методы нередко применяются даже в случае незначительной угрозы на том основании, что если ничего не предпринять, то она может стать намного более серьёзной и привести к ещё большим страданиям.
АГЕНТНОСТЬ Перекладывание ответственности Моральный самоконтроль эффективен тогда, когда человек признаёт, что его действия причиняют зло. Перекладывание ответственности позволяет преуменьшить участие человека в причинении зла.
Люди нередко делают вещи, которые при других обстоятельствах осуждали бы, если законный представитель власти берёт на себя ответственность за их действия. Наиболее вопиющее проявление оправдания бесчеловечности посредством перекладывания ответственности — это геноцид. Управляющие нацистскими концлагерями и их начальники отвергали ответственность за совершённые ими зверства, заявляя, что просто высполняли приказы. Писатель Чарльз Перси Сноу говорил: "Покорные совершили гораздо больше чудовищных преступлений, чем бунтари".
Диффузия ответственности Моральный самоконтроль также оказывается ослаблен, когда личная агентность отрицается посредством диффузии ответственности за зло. Когда зло совершается группой людей, ответственность за него всегда можно переложить на других. Как очень точно подметил Наполеон: "Коллективные преступления ни на кого не возлагают ответственности".
Когда ответственность лежит на всех, никто не чувствует себя ответственным. Разделение труда также снижает уровень ответственности. Большинство процессов требуют участия многих людей, каждый из которых выполняет лишь часть работы, кажущуюся безобидной саму по себе. Когда работа становится рутиной, люди переключают внимание с моральности своих действий на практические моменты фрагментированного процесса и качество выполнения своей части работы.
Ярче всего самооправдание посредством диффузии ответственности наблюдается на примере казни. Введение cмертельной инъекции разделено на этапы, каждый из которых выполняет отдельный специалист. Даже фиксируют приговорённого к смерти на специальном кресле несколько человек. Охранник из тюрьмы Сан-Квентин, фиксировавший ноги заключённых на электрическом стуле в ходе 126 казней, заявил: "Я никогда никого не убивал. Поначалу, возвращаясь домой, я некоторое время думал о происшедшем. Но потом привык. Это просто работа".
ПОСЛЕДСТВИЯ Преуменьшение, искажение и отрицание содеянного Другие способы отключения морального самоконтроля действуют посредством минимизирования, игнорирования или отрицания негативных последствий своих действий. Когда люди причиняют кому-нибудь зло, то избегают признаваться себе в этом, особенно если действуют в одиночку и не могут переложить ответственность на других. Если минимизировать вред не получается, они пытаются оспаривать факты. Пример — упрямые споры по поводу существования глобального потепления и ответственности за него человека.
Намного легче причинять зло другим людям, когда их страдания не видны, а деструктивные действия отдалены от своих последствий в пространстве и времени. В 1973 году фотокорреспондент Ник Ут получил Пулитцеровскую премию за фотографию плачущей девочки, чья одежда была сожжена при напалмовой бомбардировке её деревни. Этот акт гуманизации вероятно сыграл намного большую роль в изменении отношения американского общества к войне, чем все написанные статьи. Американское командование впоследствии запретило снимать военные действия, чтобы не допустить публикации фотографий, показывающих смерть и разрушение.
В большинстве организаций существует иерархия. Высшие чины разрабатывают планы, служащие среднего звена передают их исполнителям, а те исполняют приказы. Чем сильнее люди удалены от последствий губительных действий, тем слабее моральный самоконтроль. Меньше всего ответственности чувствуют посредники, которые не принимают решений и не воплощают их в жизнь.
Сегодняшние технологии массового поряжения управляются дистанционно. Операторы направляют несущие бомбы и ракеты дроны из пункта управления в Неваде. Камеры, установленные на дронах, находят цели в Ираке, Афганистане или Пакистане. Кнопка нажимается в США, а разрушительные последствия имеют место на другом континенте, на расстоянии многих тысяч миль. Более того, эвфемистический военный язык устраняет операторов дронов, которые называются "беспилотными летательными аппаратами".
Помимо склонности не замечать губительных последствий, люди также прибегают к самовнушению, избирательной невнимательности и забывчивости, чтобы снизить воспринимаемые масштаб и серьёзность причинённого вреда. Память открывает много возможностей для искажения фактов. Люди помнят сделанное ими добро, но зачастую не помнят зла.
ЖЕРТВА Дегуманизация Степень морального самоконтроля со стороны тех, кто совершает зло, зависит от их отношения к своим жертвам. Восприятие другого человека как чувствующего существа с такими же потребностями пробуждает эмпатию и сострадание. Причинять ему зло без угрызений совести и самоосуждения в таком случае трудно. Гораздно легче это делать, когда он рассматривается как недочеловек.
Самоосуждение за жестокое обращение с другими людьми можно притупить посредством отрицания за ними человеческих качеств. Дегуманизированные жертвы перестают рассматриваться как люди, наделённые чувствами и мечтами, и становятся "дикарями" и "дегенератами".
Шокирующие снимки, на которых охранники тюрьмы Абу-Грейб с улыбкой на лице издеваются над иракскими заключёнными, вызвали возмущение во всем мире. Голых заключённых заставляли ходить на поводке, ползать на четвереньках, лаять по свистку, возить охранников на спине, носить женское бельё и сношаться друг с другом. Эти издевательства служили охранникам развлечением.
Рядовой Линди Ингланд, приятная молодая девушка, стала лицом скандала, связанного с пытками заключённых, так как позировала для многих фотографий. Её друзья и родные были шокированы, увидев в кого она превратилась: "Это не она. Она не способна на подобное. В ней нет ни грамма злобы". В интервью немецкому журналу Ингланд сказала, что поначалу возражала против унижений, но так как никто ничего не говорил, она решила, что данная практика была одобрена сверху: "В армии не принято подвергать приказы сомнению. Вы просто делаете то, что вам говорят".
Когда институциональное зло выходит из-под контроля, с целью минимизировать политический ущерб ответственность перекладывается на исполнителей. Это хорошо знакомый всем сценарий. Администрация Джорджа Буша возложила вину за пытки на нескольких солдат, сказав, что те действовали по собственной инициативе. На самом же деле пытки в тюрьме Абу-Грейб были следствием решений на индивидуальном, институциональном и структурном уровнях.
В подразделении, члены которого занимались пытками, новобранцы становились охранниками без соответствующей подготовки. Во время исполнения служебных обязанностей их никто не контролировал. Выше по иерархической лестнице мы обнаруживаем безразличного начальника тюрем. Бригадный генерал Дженис Карпенски не интересовалась тем, что происходило в Абу-Грейбе. По её словам, она лишь выполняла приказ об ужесточении методов допроса. "Фотографии были лишь иллюстрацией того, что предписывали секретные приказы", — сказала она.
На самом высоком уровне заключённые классифицировались как "незаконные комбатанты", и следовательно на них не распространялась Женевская конвенция, защищающая военнопленных от пыток. Юрисконсульт Белого Дома Альберто Гонсалес подверг критике международное право, запрещающее пытки военнопленных, а министр обороны Дональд Рамсфелд одобрил жестокие меры в тюрьме Гуантанамо и в Ираке, чтобы выбить из заключённых сведения об Аль-Каиде.
Во время войны каждая из сторон пытается дегуманизировать врага, чтобы его легче было убивать. Дегуманизация — это подготовка к массовым зверствам. Заведующего концлагерем однажды спросили, зачем нацисты тратят столько усилий на то, чтобы дегуманизировать своих жертв, если всё равно собираются их убить. Тот объяснил, что это необходимо для того, чтобы операторы газовых камер не испытывали чувства вины.
Некоторые особенности современной жизни располагают к деперсонализации и дегуманизации. Бюрократизация, автоматизация, урбанизация и социальная мобильность обуславливают анонимность и безличность. Незнакомцев легче дегуманизировать, чем знакомых людей.
Атрибуция вины Возложение вины на того, кто подвергся жестокому обращению — это ещё один метод самооправдания. Типичный сценарий — это выбрать из цепочки взаимных атак акт самозащиты со стороны оппонента и преподнести его как изначальную агрессию. После этого оппонента можно обвинить в том, что тот сам навлёк на себя беду, так как именно его враждебные действия спровоцировали конфликт. Следовательно, он заслуживает быть наказан. Ещё один метод самооправдания — рассматривать причинение зла как вынужденную меру. Внешняя атрибуция вины представляет злодея как жертву, вынужденную причинять зло другому человеку в силу обстоятельств.
Возложение вины на обстоятельства или других людей позволяет не только оправдать совершение зла, но и сделать так, что агрессия будет выглядеть благородным поступком. Атрибуция вины отличается от перекладывания ответственности тем, кто назначается виноватым. В случае атрибуции вины жертва обвиняется в том, что сама спровоцировала агрессию против себя. То есть вина возлагается на жертву. В случае перекладывания ответственности вина за причинённые страдания возлагается на того, кто отдал приказ.
Постепенное моральное отстранение Условия, способствующие развитию морального отстранения, не превращают порядочных людей в жестоких мгновенно. Трансформация личности происходит путём постепенной отмены моральных ограничений. Поначалу люди совершают лишь относительно предосудительные поступки, которые вызывают у них лёгкие угрызения совести. По мере того, как склонность к самоосуждению ослабевает вследствие частого совершения предосудительных поступков, уровень жестокости растёт. В итоге люди становятся способны совершать поступки, которые изначально вызывали у них отвращение, почти без угрызений совести. Так бесчеловечность становится нормой. В силу постепенности этого процесса люди не всегда замечают произошедшие с ними перемены.
В 1967—1974 годах режим "чёрных полковников" в Греции превращал обычных молодых людей в жестоких палачей. Военная полиция, обучавшая пыткам новых служащих отдела допросов, выбирала юношей из консервативных деревенских семей. Первым делом их изолировали от внешнего мира, изнуряли многочасовым физическим трудом, внушали идеологию диктатуры и приучали к послушанию. Жестокое обращение имело двойную цель: оно учило подчиняться даже самым немыслимым приказам и показывало, как безжалостно подвергать других людей жестокости. На последующих этапах подготовки новобранцы изучали всё более жестокие методы пыток. Поначалу они наблюдали за более опытными коллегами, затем пытали заключённых в группах, и наконец вместе с только одним коллегой. Пытки продолжались часами; когда заключённые теряли сознание, их приводили в чувство и продолжали избивать до тех пор, пока они не признавали ложные обвинения или не предоставляли информацию о врагах режима.
В ходе подтоговки новобранцев жестоко наказывали на малейшее проявление сострадания и награждали за умение выбивать признания. В результате они не только начинали гордиться своей жестокостью, но и соревновались друг с другом в пытках. После завершения подготовки жёсткая дисциплина отменялась. Новобранцы, успешно прошедшие подготовку, получали особые привилегии: дорогую одежду, машины, возможность бесплатно путешествовать и посещать увеселительные мероприятия. Власть и привилегии резко контрастировали со скукой и нищетой былой деревенской жизни. Впитав идеологию режима, новоиспечённые мастера пыток становились элитой, обеспечивавшей власть военной диктатуры.
Данный пример показывает, что в соответствующих условиях обычных людей можно заставить совершать невероятно жестокие вещи. Исследования подтверждают, что ужасные зверства совершаются не ужасными людьми, а кем угодно при определённых обстоятельствах. Ларсен и его коллеги провели лабораторный эксперимент, в котором сравнили влияние черт личности и конкретных обстоятельств на агрессивное поведение. Они обнаружили, что черты личности, в том числе враждебность, склонность манипулировать людьми и жажда власти, мало влияют на агрессивность. В то же время, наличие моделей агрессивного поведения повышает как вероятность (35%), так и степень (23%) агрессии. Групповое давление приводит к ещё большему повышению вероятности (79%) и степени (55%) агрессии. Самой распространённой формой самооправдания оказалось перекладывание ответственности. Участники оправдывали себя двумя способами: они говорили либо что просто выполняли то, что им сказали, либо что подчинялись так как приказы исходили от знающих людей. Ещё одним популярным оправданием был вклад в развитие науки.
Моральное отстранение и самообман Возникает вопрос о том, подразумевает ли отказ от морального самоконтроля самообман. Человек не может при помощи обмана заставить себя поверить во что-либо, если знает, что это ложь. Следовательно, настоящего самообмана не существует.
В случае с самообманом человек избегает действий, которые, как он подозревает, могут обнаружить факты, о которых он не хочет знать. Однако подозревать — не то же самое, что знать наверняка. До тех пор, пока человек не узнает правду, нельзя со стопроцентной уверенностью сказать, что его нынешние представления ошибочны.
Сознательное невежество — это ключевая составляющая подлинного самообмана. Самообман не всегда имеет место исключительно в сознании человека. Иногда ему способствует устройство социальных систем. В некоторых случаях негласные договорённости или сложные процедуры держат руководителей в неведении относительно того, что делают их подчинённые.
Помимо собственной совести, люди также считаются с мнением окружающих о себе. Им важно, как они выглядят в глазах других людей. Угроза социальных санкций удерживает их от совершения предосудительных поступков. Вот почему самооправдание приобретает важное значение. Джонатан Хайдт утверждает, что в большинстве случаев так называемого самообмана люди осознают реальное положение вещей, но делают вид, что в силу простодушия неверно оценили ситуацию. Окружающие не спешат осуждать людей, которые неосознанно совершили ошибку.
В основе морального отстранения лежат когнитивные и социальные механизмы, лишь немногие из которых подразумевают подлинный самообман. В случае с моральным оправданием, например, людей обманом заставляют поверить в справедливость жестоких действий на основании того, что эти действия уменьшат человеческие страдания и способствуют общему благу. То же самое имеет место в случае с дегуманизацией и возложением вины на врагов. Хозяева мнений приписывают врагам варварские поступки, манипулируя общественным мнением. В обоих случаях подвергнувшиеся влиянию люди не обманывают себя. Обманщики и обманутые — разные люди. Когда обманщики сами находятся под влиянием ложных представлений, выражаемые ими мнения не являются сознательным обманом. Они пытаются убедить остальных в том, во что верят сами.
Два механизма морального отстранения играют важную роль в обеспечении подлинного самообмана. Во-первых, отказываясь видеть негативные последствия собственных действий, человек может продолжать верить в то, что не делает ничего плохого. Во-вторых, полагаясь на сложные системы безответственности, человек может дистанцироваться от совершаемого им зла, а значит верить в свою невинность. Виновные могут поддерживать иллюзию собственной невинности при условии, что они избегают знания о негативных последствиях своих действий и являются частью системы, скрывающей личную ответственность.